Согласимся, что камерная музыка естественнее и воспринимается в условиях именно da camera, в небольших помещениях, где слушатели не отделены от музыкантов рампой сцены; о таком исполнении остается только мечтать.  Среди немногих впечатлений подобного рода – домашний концерт всемирно известного американского квартета Fine Arts, состоявшийся 28 сентября 2010 года в петербургской квартире Якова Евгеньевича Иоффе, большого любителя музыки и друга Бориса Тищенко. Это был поистине царский подарок композитору – один из последних концертов, которые посетил Борис Иванович: в декабре того же 2010-го его не стало. Вместе с ним в просторной гостиной собрались немногочисленные друзья и коллеги.

       Звучал квартет Яна Сибелиуса «Интимные голоса» («Voces intimae») – нельзя лучше избрать музыку для подлинно камерного, интимного общения с кругом друзей.  Звучал Пятый квартет Бориса Тищенко – произведение зрелого 45-летнего мастера, уже отковавшего свой стиль, свою узнаваемую интонацию. Но, главное, что объяснило выбор музыкантов: этот квартет – произведение, рожденное в домашнем, я бы даже сказал, семейном кругу. На первой странице партитуры примечания композитора: «Начало первой темы первой части наиграно Ириной Донской. Начало финала наиграно Андрюшей Тищенко (три года)». И посвящен Пятый квартет Андрею Тищенко. Обратим внимание на авторскую честность («Рождественский романс» из вокального цикла «Грустные песни» тоже сопровожден примечанием: «Слова и напев Иосифа Бродского»). В эпоху постмодерна и «полистилистики», когда не принято различать «свое» и «чужое», это особенно бросается в глаза.
 

      Наигранный женой композитора арфисткой Ириной Донской мотив (Allegro)  – в сущности, бесхитростная веселая песенка. Впору подумать, что перед нами еще один – только что открытый («отрытый»!) в архивах … квартет Гайдна или раннего Шуберта. Сходство усиливается предписанной автором обязательной, как у классиков, двойной экспозицией. Сияющий «белоклавишный» до мажор не омрачается ни побочной темой, ни ее тесным переплетением с главным мелодическим образом. Вот тут-то в полной мере и проявляется отличие музыки Тищенко (помните,«человека-сонаты»!): не просто экспозиция красивых и выразительных тем, а умение выращивать из «посеянных» мелодических зерен симфонию, квартет – целое. И любой его музыкальный образ амбивалентен. В одной теме (а не в общепринятом противоборстве главной и побочной тем сонатного аллегро) сочетается и добро, и зло. Такой «темой-оборотнем» предстает и открывающая квартет, многократно повторяемая «песенка». Обвиваемая фигурациями побочной темы, она господствует в разработке и неожиданно вдруг являет зловещий оскал: от темы остается только ритмический скелет, жестко скандируемый tutti. Но блестящее фактурно полнозвучное fortissimo той же главной темы в репризе вновь возвращает едва померкший свет.

      Вторая часть (Allegetto dolce) монотематична. Мягкая элегическая тема первой скрипки развертывается на фоне прерывистого танцевального ритма сопровождения. Этот сдержанный монолог-танец подхватывает виолончель, а за нею вторая скрипка и альт. Неторопливый и спокойный полилог инструментальных голосов в среднем разделе драматически обостряется, но волнение стихает и в репризе инструменты мирно завершают беседу.

      Финал (Allegro con moto) открывает скачущая вприпрыжку первая скрипка – напомню, это каприз трехлетнего Андрюши Тищенко. Игровой характер  первой темы смягчается «обволакивающим» движением певучей фразы, неизменно повторяемой второй скрипкой. Экспозицию завершает странный, призрачно звучащий эпизод: вторая скрипка, играя смычком у подставки, извлекает свистящие обертоны, напоминающие глиняную окарину. Внезапно вторгающаяся fortissimo разработка построена на преображенной первой теме: куда девался ее игривый тон –  «тема-оборотень» звучит жестко, «по-стальному» повелительно, приближая волны последних кульминаций. Их оттеняет грациозный «балетный» фрагмент, а следом зеркальная реприза завершает квартет постепенно стихающей «андрюшиной» темой.

       Рядом с Пятым квартетом, с его зрелой выношенной концепцией, Первый квартет – сочинение восемнадцатилетнего юноши, только что ставшего студентом консерватории – вовсе не выглядит «пробой пера»*. Лаконичный цикл привлекает нестандартным строением: две медленные части обрамляют среднюю скерцозную .

       Первую часть (Andante mesto) открывает альт: интонации и весь склад его речи тотчас вызывают в памяти протяжную русскую лирическую песню. Ее подхватывают другие инструменты, вторя мелодии песни и гармонически насыщая хоральную фактуру подголосками. Совместное пение на мгновение оживляется, но снова альт запевает начальную тему, которая постепенно замирает pianissimo.

        Вторая часть (Allegro giocoso) – традиционное скерцо, основанное на двух контрастных темах: ритмически прихотливой, тембрально и регистрово изменчивой, и другой – более плавной, «хороводной». Удары смычка по деке виолончели придают квартетной партитуре «оркестральный» характер – черта, свойственная вообще камерным сочинениям Тищенко: композитору, прирожденному симфонисту порой тесно в рамках, предписанных da camera.               

На вершине развития fortissimo звучит «хороводная» тема, затем напряжение спадает, заключая часть проведением скерцозной первой темы. 

        Финал (Lento) полон затаенной внутренней экспрессии, изливаемой поначалу первой скрипкой. «Хор» сопровождающих голосов сосредоточен и окутан светлой печалью. Но, как всегда у Тищенко, напряжение растет и, дойдя до вершины, с возвращением главной темы, растворяется в тишине последних тактов квартета.

        Квинтет для двух скрипок, альта, виолончели и фортепиано, соч. 93 помечен 1985 годом. К этому времени Борис Тищенко – автор нескольких, разнообразных по характеру, симфоний. Не раз подчеркивалось многими исследователями (в том числе на этих страницах), что композитору в высшей степени присущи характернейшие черты симфонического мышления – его дух, масштаб, умение развертывать музыкальные «события» во времени так, что форма произведения предстает естественно рождающейся в момент исполнения музыки. Не удивительно, что и в камерных ансамблях Тищенко проступают приметы симфоний или инструментальных концертов (яркий пример – Концерт для кларнета и фортепианного трио, соч. 109). Сказанное в полной мере может быть отнесено и к последнему из записанных на диске произведений.

        Симфония-квинтет для фортепиано и струнного квартета – так следовало бы его назвать (по аналогии с Симфонией-концертом для виолончели с оркестром Сергея Прокофьева). В роли концертирующего инструмента рояль выходит на первый план, хотя и другие участники ансамбля демонстрируют свое индивидуальное мастерство. Но прежде всего, – это симфоническое по размаху произведение, своеобразная одночастная симфония, форму которой, если не вдаваться в детали, можно уподобить гигантской динамической волне, высоко вздымающейся и медленно опадающей. Камерный ансамбль нежданно вырастает до симфонического оркестра; струнное tutti дополнено «королевским» инструментом: фортепиано легко справляется с фиоритурами деревянных духовых, гремит медью и оправдывает свою природу ударного инструмента. Но, главное, выступает императивной силой, подталкивающей музыкальное развитие с какой-то сверлящей неистовостью.

        Достигнув буквально иерихонской кульминации, не поддающейся (числом знаков forte) обозначению на нотной странице, где-то близ точки «золотого сечения», рояль «вспомнил» о своей двухсотлетней истории и зазвучал классическими этюдными пассажами, жемчужными переливами perle… После неслыханного симфонического бушевания возвращается musica da camera. Возвращается ее созерцательный характер, прозрачная разреженная инструментальная фактура, любование красотой созвучий, торжествующими мажорными аккордами. Звучащую тишину заключительных тактов нарушает лишь уже знакомая по Пятому квартету таинственная игра флажолетами sul ponticello flautando quasi ocarina.

​

Иосиф РАЙСКИН

                                              

        *В 1975 году композитор создал новую редакцию квартета

​